Застарынская трагедыя

 

 

    Напярэдаднi 1 мая 1943 г. у партызанскi атрад Стралкова прыбыла з Гарадзiшча падпольшчыца Ганна Бабушкiна i паведамiла, што гiтлераўцы рыхтуюць супраць партызан i мiрнaгa насельнiцтва карную аперацыю. Партызаны вырашылi падрыхтавацца да гэтай аперацыi. Яны разгрупавалiся па тэрыторыi раёна, прыкрываючы галоўныя дарогi. У в. Застарынне засталося некалькi ўзводаў з атрада Стралкова. Першы дзень свята прайшоў спакойна. Пасля мiтынгу партызаны разышліся па хатах. Ноч таксама прайшла без асаблівых здарэнняў. Наступіла раніца 2 мая. Меркаванне, што карнай аперацьі не будзе, яшчэ больш узмацнілася. Гэта і з’явілася прычынай таго, што напад 57-га карнага батальёна немцаў, падмацаванага спецыяльнымі падраздзяленнямі, быў нечаканым.

     Пасля першых стрэлаў, партызаны выбеглі з хат, кінуліся да вышыні пасярэдзіне вёскі i занялі абарону. Карнікі пачалі абстрэльваць хаты, агароды i перайшлі у наступленне. Партызаны адкрылі аўтаматны i кулямётны агонь, закідалі ворага гра­натамі. Першая атака была адбіта. Але сілы ў ворага былі большыя, чым у партызан. На ix пазіцыі абрушыўся агонь з мінамётаў, а затым немцы паўкругам абступілі вышыню i пачалі атаку з некалькіх напрамкаў. Чвэрць гадзіны цягнуўся няроўны бой. Чатырнаццаць абаронцаў Застарыння загінулі на гэтай вышыні, у тым ліку Іван Фядотаў, Канстанцін Герасшвілі, Пётр Гарбунчук, Іван Зайцаў, Дзмітрый Паноў i іншыя. Тыя, што засталіся жывымі, забраўшы з сабой пяцярых параненых таварышаў, адступілі.

     Фашысты захапілі вёску i учынілі жорсткую расправу над яе жыхарамі.  Уcix, уключаючы дзяцей, заганялі ў хаты па 15 — 20 чалавек i расстрэльвалі, а затым аблівалі бензінам i падпальвалі. Пачалося масавае знішчэнне людзей. У выніку гэтага былі забіты 382 чалавекі, у тым ліку 70 дзяцей ва ўзросце да 10 гадоў.

 

     Відавочнік застарынскай трагедыі, жыхар вёскі Васіль Лянько ў cвaix успамінах расказваў, як гэта было. Ён быў у лесе, калі ў вёсцы пачаўся бой. Вечарам, калі спыніліся стрэлы, ён прабраўся ў вёс­ку даведацца, хто застаўся жывым з яго сям’i. В.Лянько успамінае: «Я агародамі прайшоў у нейкую хату. Пахла гарам. Гарэлі пабудовы, платы, запасы торфу, бярвенні. Я асцярожна ўвайшоў у ceні. Пры слабым водбліску пажару, я спачатку нічога не мог бачыць. Тады запытаўся: «Хто тут?» На мае запытанне адгукнулася Каця Фурса. Я яе адразу ж пазнаў па голасе. Яна прасіла піць i стагнала. Спатыкнуўшыся, я наступіў на нешта i упаў, але тут жа заўважыў, што на падлозе ляжалі людзі. Яны ўсе былі з нашай вёскі i мёртвыя. Сярод ix былі i дзеці. Каця прасіла паклікаць мужыка ці бацьку, не пакідаючы стагнаць. Яна не ведала, што мужык, бацька i усе яе дзеці былі забіты, а хата спалена. Яе з вуліцы разам з іншымі загналі ў гэту хату i абстралялі з кулямётаў. Яна прасіла зняць з яе мёртвую жанчыну, якая абцяжарвала ёй дыханне. Каця ўвесь час стагнала, у грудзях у яе нешта хрыпела, валасы i твар былі заліты крывёй. Я прынёс з рэчкі вядро вады, даў ёй піць, адцягнуў ад трупаў i пайшоў шукаць яе родных. Калі я прывёў Кацінага брата, то яна ўжо была мёртвай. Яе пахавалі разам з усёй сям’ёй».

     За адзін дзень у Застарынні з’явіліся новыя могілкі са свежымі адзіночнымі i групавымі магіламі. Некалькі дзён усё яшчэ адшуквалі мёртвых людзей, забітых у агародах, утопленых у рацэ, на пажарышчах. Мноства абгарэлых касцей, не распазнаных нікім, вырашылі пахаваць у брацкай магіле. На многіх магілах з’явіліся сумныя надпісы:

«Фурса Агаф’я Андрэеўна — 65 гадоў

Фурса Іосіф Іосіфавіч — 42 гады

Фурса Кацярына Іванаўна — 30 гадоў

Фурса Аляксандр Іванавіч — 8 гадоў

Фурса Яўген Іванавіч — 4 гады

Фурса Ганна Іванаўна — 2 гады

Загшулі трагічнай смерцю 2 мая 1943 года. Памяць ад родных».

 

Падобныя надпісы i на іншых сямейных магілах.

 

М.К.Дзёмін

 

---

 

 

№149 Из протокола допроса свидетеля Н.З. Букрей о сожжении немецкими оккупантами д. Застаринье Городищенского района

22 ноября 1945 г.

[...] ВОПРОС. Где вы проживали в период с июня 1941 года и до июля 1944 года? 

ОТВЕТ: С 1941 года, весь период немецкой оккупации, я проживала по месту своего рождения в деревне Застаринье и находилась на иждивении своих родителей. 

ВОПРОС. Расскажите, что вам известно о карательной операции, проведенной немецкими войсками против советских партизан и мирных советских граждан в Городищенском районе Барановичской области в 1943 году? 

ОТВЕТ. На 1 мая 1943 года в нашей деревне Застаринье Городищенского района остановился отряд советских партизан, праздновали день 1 Мая партизаны вместе с жителями нашей деревни. Рано утром 2 мая 1943 года на нашу деревню напали немецкие части СС и полиции и вступили в бой с партизанами. 

В бою было убито 7 человек советских партизан. После того, как партизаны отступили в лес, немцы начали зверскую расправу с мирными советскими гражданами - жителями деревни Застаринье. 

Малолетних детей немцы брали за ноги и ударами головой о камни убивали, а затем бросали в огонь подожженных домов, а также и живых детей бросали в огонь. Всех жителей, которые не успели скрыться в лес, расстреливали, кололи штыками, спрятавшихся на огородах собирали в дома, заставляли ложиться на пол, а затем расстреливали всех, а дом поджигали. 

В один дом было собрано 18 человек, в том числе было 5 стариков, а остальные женщины и малолетние дети, в числе этих людей была и я. Немцы приказали нам лечь на пол лицом вниз и предупредили, кто будет поднимать голову, - тот будет казнен. Все легли, после этого немцы автоматными очередями стали расстреливать всех лежащих на полу. Окончив эти зверства, немцы покинули дом. Случайно в меня не попало ни одной пули. Как немцы вышли из дома, я осторожно уползла в поле и осталась жива. Кроме меня остались в живых много раз раненая Бернад Анастасия и малолетний ребенок, имевший ранения, а родители этого ребенка были расстреляны. Затем было собрано много людей в пожарный и школьный сараи и там живыми сожжены. 

Всего в этот раз немцы расстреляли и сожгли 384 человека мирных советских граждан, вся деревня была подожжена и из 112 домов осталось только 8 домов, а остальные 104 дома были сожжены, весь скот из деревни был угнан немцами. Кроме убитых 7 человек советских партизан, а 11 человек были пойманы немцами, их пытали, издевались, а затем, связав колючей проволокой руки, бросали их в огонь 

НАРБ. Ф. 861. ОпА.Д.1. Л. 55а-58. Подлинник. Рукопись. 

 

 

 

---

 

 

 

КОЛДЫЧЕВСКИЙ ЛАГЕРЬ

Источник: http://nicodim-from.livejournal.com/tag/Колдычево

 

 

     В годы Великой Отечественной войны на территории Беларуси оккупационными властями было создано более 260 лагерей смерти, их филиалов и отделений. На территории современной Брестской области самым крупным лагерем для гражданского населения являлся Колдычевский.

 

     В начале марта 1942 г. в 18 км от г. Барановичи по шоссе Барановичи – Новогрудок по инициативе барановичского СД начались работы по переоборудованию имения Колдычево (ранее принадлежало депутату польского Сейма Шалевичу) под концентрационный лагерь. Для этих работ использовались жители близлежащих населенных пунктов и узники барановичского гетто. Насильно мобилизованные для установки ограды лагеря около 30 жителей окрестных сел после окончания работ были расстреляны [15, с. 59].

( Collapse )

 

     Территория лагеря была в несколько рядов огорожена колючей проволокой, оборудована пулеметными гнездами. Ночью охрана усиливалась дополнительными огневыми точками и патрульными нарядами вокруг лагеря [3, с. 5]. По некоторым данным охрана лагеря обеспечивалась также дзотами и вкопанными в землю танками.

     Уже в марте 1942 г. в Колдычевский лагерь была доставлена первая партия узников – около 400 заключенных из переполненных Барановичской и Столбцовской тюрем.

 

     В административном смысле лагерь был подчинен непосредственно командиру полиции безопасности в Минске [12]. По данным польского исследователя А. Галиньского до осени 1943 г. комендантом лагеря был Сергей Бобко, после чего на этой должности его сменил штурман СС Франц Йорн. После того, как Йорн занял должность коменданта лагеря, Сергей Бобко стал руководителем лагерной охраны, осуществляла которую 7-я рота (по другим данным 4-я) 13-го белорусского полицейского батальона СС при СД [1, с. 174; 7, с. 139].

 

     Узники лагеря размещались в бараках, хозяйственных строениях. В специально построенной тюрьме насчитывалось 12 камер. По данным исследовательницы Н.А. Яцкевич, основанных на акте Барановичской городской комиссии о массовом уничтожении советских граждан, около 60% узников Колдычевского лагеря находились под открытым небом [16, с.65]. Однако эта информация не подтверждается другими источниками.

 

     Партизан и лиц, подозреваемых в помощи партизанам, представители местных полицейских структур, – в том случае, если немедленно не расстреливали или, что также случалось, не вешали публично, – сразу отправляли в Колдычевский лагерь. Аресту зачастую подвергались и их семьи. Среди других категорий узников были участники польского сопротивления, евреи, лица уклоняющиеся от трудовой повинности. Часто для ареста и отправки в лагерь было достаточно одного доноса.

 

     На основе ряда эпизодов более подробно рассмотрим причины ареста и заключения в Колдычевский лагерь гражданского населения.

 

     Г. Потаева, дочь узника Колдычевского лагеря: «Отец попал в лагерь Колдычево за то, что передал партизанам оружие, которое мы, дети, во время отступления Красной Армии принесли из брошенного на дороге грузовика. Отец смазал оружие, завернул в ветошь и закопал, а потом переправил в лес с группой партизан, в которой был и парень из соседней деревни. Этот парень, мертвецки пьяный, попал в руки полицаев и начал выдавать тех, кто помогал партизанам» [11, с. 4].

 

     С.М. Новик-Пяюн, бывший узник лагеря: «25 ноября 1943 года за связь с партизанами и подпольщиками я был арестован Слонимским СД по доносу провокатора».

 

     Бондаренко М.Е., бывшая узница лагеря: «Вся наша семья была связана с партизанами. Брат и я доставляли им медикаменты. Я стирала им белье. Однако один предатель выдал нас. Меня схватили и отправили в Колдычево» [10, с. 245].

 

     В начале апреля 1943 года деревня Перехрестье Ляховичского района была окружена полицией и жандармерией. По доносу солтыса арестовали 11 человек, в том числе и Сакуть П.С. Арестованных доставили в барановичское СД, а затем в Колдычевский лагерь смерти.

 

     Н.К. Юрчик в мае 1942 года старостой деревни Грабовец Барановичского района был послан с другими ребятами, которым было по 15 лет в карьер близ деревни Русино загружать на автомашины шпалы для железнодорожных путей. Работы велись под контролем немецких полицейских. 21 октября 1942 г. Николай Юрчик не вышел на работу, за что был схвачен и помещен в тюрьму г. Барановичи, а спустя несколько дней его доставили в Колдычевский лагерь.

 

     Я.Ф. Демьянец (Навра), бывшая узница лагеря: «Мой отец – Навра Феликс Матвеевич работал инженером мыловаренного завода, мать – Навра Анеля Петровна – медсестрой в больнице. Квартира наша была явочной для партизан спецотряда «Орловцы». Партизанам отец передавал необходимые сведения, снабжал продуктами, мылом, медикаментами, одеждой, обувью. По доносу соседа-полицая в феврале 1944 года отца арестовали и после пыток в гестапо доставили в концентрационный лагерь «Колдычево». За нашей квартирой постоянно следили полицейские и арестовывали всех, кто к нам приходил".

 

     С февраля 1944 года были арестованы и брошены в Колдычевский лагерь смерти брат отца – Навра Казимир, муж сестры отца – Лещинский Бернат, брат мамы – Юник Петр... Меня вместе с братом Андреем двух лет, мамой Наврой Анелей, тетей Юник Марией арестовали в начале мая 1944 года и отправили в концентрационный лагерь» [15, с. 78-81].

 

     В апреле 1944 года полицейские арестовали православных священников братьев Хильтовых, помогавших партизанам. Их жены решили ехать в барановичское СД и узнать о судьбе родных. Там их самих арестовали и отвезли в Колдычевский лагерь, где уже находились мужья [5, с. 7].

 

     С мая 1942 г. Главное управление безопасности Третьего рейха начинает т.н. «Polenaktion» (польская акция) – целенаправленную репрессивную акцию, которая основывалась на «чистке» администрации от лиц польской национальности, подозреваемых в связях с польским сопротивлением. Этой акции сопутствовали физическое уничтожение и насилие. При этом нередко жертвами террора становились люди никак не связанные с подпольем.

 

     В июле-сентябре 1942 г. в Колдычево были доставлены представители польской интеллигенции, арестованные в ходе проведения первой фазы «польской акции» в Клецке, Слониме, Столбцах, Ганцевичах и др. населенных пунктах. Эти узники лагеря были изолированы от остальной массы заключенных.

 

     После того как в конце 1943 г. между барановичским СД и руководством действовавшего на этой территории отряда Армии Краёвой была достигнута договоренность о сотрудничестве в борьбе с советским подпольем и партизанами, аресты поляков приобрели меньший масштаб, но не прекратились. Так, к примеру, в мае-июне 1944 г. 57-м полицейским батальоном в Городище было арестовано около 150 поляков. Все они были направлены в Колдычевский лагерь и здесь уничтожены [10, с. 238]. 17 декабря 1942 г. в Колдычево из Барановичей было доставлено 210 специалистов-евреев, работавших до этого в мастерских Барановичского СД. По разным оценкам в лагере одновременно содержалось до десяти тысяч заключенных.

 

     Комендант и охрана лагеря с первых же минут пребывания в нем узников, стремились подавить всякую волю к сопротивлению, не останавливаясь при этом ни перед какими мерами. В своих воспоминаниях Григорий Маркович Бреслав следующим образом описывал первые минуты пребывания в Колдычевском лагере: «Выстроив нас в 2 ряда как солдат, нам объявил комендант лагеря Степанюк (фамилию и должность мы потом узнали) что находимся в концентрационном лагере «Колдычево». Режим строгий. Повиновение должно быть безоговорочно. За малейшее нарушение расстрел. Для подтверждения своих слов и чтоб нагнать страх на нас, двух человек он вытянул из строя и тут же на месте расстрелял из револьвера. Остальным приказано было стоять на месте, не шевелиться и не разговаривать» [6, л. 1].

 

     Бывшая заключенная Мария Ивановна Ермакович сообщила: «Когда я прибыла в лагерь, то у входной будки увидела изуродованный труп мужчины. Он лежал, как мне потом рассказали, два дня. Потом я узнала, что это был труп врача Назарова из местечка Новая Мышь. Около лагерной тюрьмы была виселица, а рядом с ней юноша 16-ти лет, который все время кричал: «Удирал, догнали...» Когда голос слабел, его избивал рядом стоящий полицейский. Вдоволь натешившись, этого юношу повесили, и труп его в течение нескольких дней не снимали» [10, с. 229].

 

     В суде военного трибунала бывший узник лагеря Ефим Сельвестрович Костюк показал: «Меня и жену барановичское СД арестовало. Трудно передать все то, что мы перенесли. Нас и еще 6 человек привезли в Колдычевский лагерь. Встретил машину Калько. Без всяких причин он ударил жену по голове и проломил ей череп. Она с трудом выжила, но на всю жизнь осталась инвалидом. Я не успел заступиться за жену, как меня сбили с ног. В сознание пришел в темном вонючем бараке» [15, с. 162].

 

     После прибытия в лагерь, узники должны были нашить на одежду специальные знаки, дифференцирующие их по степени опасности для оккупационных властей. Знаки носили на спине и груди, а мужчины, кроме того, на правой стороне брюк. Степень опасности определялась по числу светлых полосок на черном 10-сантиметровом квадрате ткани. В первую очередь уничтожению подлежали заключенные, имевшие на квадрате три полоски. Евреи носили по две желтые полоски спереди и сзади одежды размером 80 на 20 мм.

 

     Подъем в лагере производился в 6 часов утра. После подъема проводилась проверка заключенных. Всего в течение дня проводилось не менее 9 проверок. Все они, как правило, сопровождались избиениями и издевательствами над узниками. За малейшую провинность, часто надуманную, узников Колдычевского лагеря избивали дубинками, травили собаками, а могли и просто убить. Заключенный Г. Бреслав был избит за то, что во время доклада на немецком языке использовал польский речевой оборот. Один из подростков-заключенных, смотревший в небо на пролетающие самолеты, был задержан охранником за то, что якобы подавал сигналы вражескому летчику. За это «преступление» подросток был подвергнут страшной пытке [9, с. 117].

 

     Периодически полицейские развлекались, устраивая «игры». Они могли заставить узников несколько часов прыгать на полусогнутых ногах с вытянутыми руками, изображая лягушек. Эта «игра», названная «жабками», была наиболее популярна у охранников. Если, по их мнению, кто-либо из узников прыгал недостаточно энергично, он «подгонялся» дубинками. Еще одним развлечением для охраны была «игра» в «кавалерию». Группа заключенных должна была изображать наступление и бой кавалерии. Узники «лошади» должны держать на плечах «кавалеристов». «Кавалеристы» же должны были наносить друг другу удары. «Лошади» часто не выдерживали и падали вместе с седоками. За это узники могли быть избиты.

 

     Беспредельная жестокость, садизм коменданта и охраны лагеря вызывали протесты даже у отдельных представителей оккупационных властей. По некоторым данным фельдкомендант Барановичей предпринимал меры для ликвидации лагеря, но не смог добиться разрешения на это у фон Готберга [12]. Бывший узник С. Родкоп вспоминал, что летом 1942 года подслушал на территории лагеря разговор группы немецких солдат с шефом-комендантом Колдычевского лагеря Йорном. Когда они осматривали лагерь и увидели, как издеваются над узниками, один из немецких военнослужащих, видимо, от имени всей группы, заявил коменданту, что позор его черных дел ляжет на всю Германию и его трудно будет смыть [14, с. 55].

 

     Узники Колдычевского лагеря работали на кирпичном, мыловаренном, бондарном, и других производствах, а также на полях и добыче торфа. Заключенные выполняли различные работы по разгрузке и погрузке металла, стройматериалов. В лагере были созданы цеха: портняжный, сапожный, столярный, кожевенный, кузнечный, часовой и ювелирный, где использовался труд квалифицированных узников.

 

     Рабочий день в Колдычево составлял 10-12 часов. Нормы выработки были высокими. Например, на добыче торфа мужчина должен был за день доставить в лагерь 1550 плиточек торфа, а женщина – 1150.

 

     Заключенных кормили три раза в день. Как правило, это была похлебка – "баланда" – заваренная в воде ржаная мука с различными добавками: свеклы, картофеля, крапивы, лебеды. На сутки узникам выдавали по 150 г. эрзац-хлеба, а позже, в 1944 г., по 140 г.

 

     Недостаточное питание, изнуряющий труд, плохо отапливаемые помещения для содержания узников, практически полное отсутствие медицинской помощи, неизбежно вызывали эпидемии инфекционных заболеваний (сыпной тиф, дизентерия). Любую свою болезнь, либо недомогание узники старались по возможности скрыть, т.к. знали, что нетрудоспособные заключенные подвергаются уничтожению. По свидетельству Г. Бреслава одним из первых приказов Йорна на посту коменданта, стал приказ о расстреле больных узников [6, л. 4].

 

     Для уничтожения узников использовались также «газенвагены» (душегубки), которые периодически получало из Минска в свое распоряжение барановичское СД.

 

     В ноябре 1942 года в Колдычево была построена кремационная печь, в которой было сожжено 600 трупов заключенных, привезенных из Барановичской и Столбцовской тюрем. В акте Барановичской городской комиссии о массовом уничтожении граждан от 1 января 1945 года отмечено, что действие печи было не эффективным, и поэтому «после сожжения 600 человек заключенных действие печи было прекращено, а 6 человек заключенных, строивших ее, умерщвлены» [10, с. 231].

 

     Некоторые узники переводились в другие места принудительного содержания. Часть наиболее здоровых и физически развитых узников из Колдычево была отправлена на работы в Германию. Известны случаи транспортировки узников в другие лагеря смерти. Так, к примеру, арестованный за сотрудничество с партизанами Павел Михнюк, спустя две недели после попадания в Колдычевский лагерь был переведен в Тростенец.

 

     Несмотря на те значительные меры, которые были приняты по охране Колдычевского лагеря, он не был полностью изолирован от внешнего мира. Части заключенных было разрешено принимать передачи от родственников. Известны случаи выкупа узников из лагеря у охраны за деньги, либо ценности. Не были редким явлением и побеги заключенных. Самыми крупными были новогодний побег 1944 г. и побег группы узников-евреев 24 марта 1944 г. В ночь на 1 января 1944 года, когда большинство охранников отмечали Новый год, партизаны проникли в лагерь и открыли двери двух бараков. Более 50 узников оказались на свободе. Часть из них была задержана охраной лагеря и после жестоких пыток убита.

 

     По свидетельству Яна-Юзефа Кузьминьского отрядами АК и советскими партизанами готовилась акция по освобождению узников и уничтожению Колдычевского лагеря. Однако возникшие в 1943 г. между этими двумя силами острые противоречия сделали невозможным осуществление данного плана [2].

 

     30 ноября 1943 г. после расстрела в Колдычево большей части специалистов-евреев, доставленных из мастерских барановичского СД, тем, кто был оставлен в живых, руководство лагеря сообщило, что отныне они являются рабочими лагеря. Для этой группы численностью в 95 человек был отведен отдельный барак. Желтые заплаты, которые носились до этого, заменялись новыми знаками, не отражавшими национальную принадлежность. Уже с января 1944 г. данная группа узников во главе с Романом Фридманом начинает подготовку побега [6, л. 14].

 

     В ночь на 24 марта 1944 года узники блока через заранее подготовленный и замаскированный лаз в нижних венцах гумна, под которым еще раньше был сделан подкоп, цепочкой по одному по строго установленной по жребию очереди бесшумно (деревянные колодки на ногах обмотали тряпками), пробежали в подвал кожевенного цеха, находившегося в метрах 20 от ограды. Оттуда через отверстие в полу под чаном для замачивания кож, из которого работавшие здесь узники накануне выпустили воду, проникли в цех. Подготовленная группа быстро разрезала колючую проволоку ограды и через созданные ворота, строго по очереди, беглецы выбрались на свободу. Так как побег тщательно готовился, руководители его сумели подкупить одного из охранников, чтобы в условленное время он отвлек часового. Это дало возможность в считанные минуты прорезать ход в ограде из колючей проволоки и благополучно уйти 91 беглецу [14, с. 58].

 

     На следующий день в результате облавы 10 человек были схвачены. В ходе судебного процесса один из охранников лагеря Кухта показывал: «Я помню, что было нами задержано 10 человек, мы их доставили в лагерь. В этот же день они были замучены, забиты палками. Трупы евреев сложили в одном месте, после чего по приказанию Бобко мы пригнали из барака и из бункера всех узников к этим трупам и гоняли заключенных возле трупов, заставляли, чтобы узники толкали трупы ногами и повторяли: «Я не побегу». Делалось это для того, чтобы узники боялись совершать побеги из лагеря" [8, с. 3].

 

     Весной 1944 года в лагере началось строительство еще одной кремационной печи. Однако крупное наступление Красной Армии привело к свертыванию проекта. Строящаяся печь была взорвана, а около двадцати человек, обслуживавших ее, уничтожены.

 

     Перед отступлением немецкой армии в ночь на 27 июня 1944 года была начата акция по ликвидации лагеря. За три дня в самом лагере было расстреляно около 1000 человек, в урочище Погорелец – еще 1000.

 

     Администрация лагеря организовала масштабные работы для сокрытия следов своих преступлений. Большинство зданий в лагере были взорваны. Уничтожалась лагерная документация. Могилы уничтоженных узников лагеря маскировались под окружающий ландшафт, сравнивались с землей, утрамбовывались и засевались травами, засаживались деревьями и кустарниками.

 

      При ликвидации концлагеря, 300 узников немцы, отступая, взяли с собой – надо было управлять повозками с эвакуируемым имуществом, выполнять различные работы. На территории Слонимщины колонна подверглась налету советской авиации. Большинству узников удалось бежать [11, с. 4].

 

     Согласно «Акту Барановичской городской комиссии о массовом уничтожении немецко-фашистскими захватчиками советских граждан в г. Барановичи и его окрестностях и о вывозе местных жителей на каторгу в Германию» в Колдычевском лагере смерти было уничтожено 22 тысячи человек.

 

---

 

 

 

МЕРОПРИЯТИЯ ГИТЛЕРОВЦЕВ ПО ОРГАНИЗОВАННОМУ УНИЧТОЖЕНИЮ СОВЕТСКИХ ГРАЖДАН

     На основании неопровержимых установленных фактов, свидетельских показаний очевидцев и пострадавших, материалами судебно-медицинских исследований установлено, что немецко-фашистские захватчики в целях истребления советских граждан по заранее намеченному плану создали целую систему концлагерей, тюрем, гетто и различных застенков, которые по мере уничтожения находившихся в них советских людей систематически пополнялись новыми жертвами.

     С января 1942 г. на расстоянии 6 км от м. Городище по шоссе   Городище — Барановичи был создан концлагерь Колдычево, в котором содержалось до 10 000 человек мужчин, женщин и детей, мирных советских жителей всех славянских национальностей.

     Концлагерь был огорожен в несколько рядов колючей проволокой, обнесен траншеями и окопами, обставлен огневыми точками извне и на территории лагеря вплоть до закопанных в землю танков. Сообщение с внешним миром заключенным воспрещалось, был установлен голодный режим при непосильном, изнуряющем физическом труде, что неизбежно вызывало массовые эпидемии (тиф, дизентерия), медицинской помощи не оказывалось, а, наоборот, немецко-фашистские изверги умышленно способствовали распространению болезней и увеличению смертности.

     В концлагерь Колдычево немцами этапировались мирные советские граждане из окружающих районов, в массовом порядке умерщвлялись и закапывались в ямы-могилы. Всего в Колдычеве истреблено 22 000 человек. Немцы, стараясь скрыть следы своих злодеяний, умерщвляли и в отдельных случаях угоняли в Германию людей, принимавших участие в захоронении трупов. Могилы сравнивались с поверхностью земли и на месте их проводи-лись лесонасаждения (березовая роща Арабовщина). При отступлении немцы вывезли на автомашинах заключенных из концлагеря в лес «Михановщина» и производили массовые расстрелы.

     Часть заключенных зверски расстреляна на территории концлагеря, причем всем жертвам руки были отведены назад и скручены колючей проволокой.

     В местечке Молчадь с 15 по 18 июля 1942 г. на «Поповских Горах» были произведены массовые расстрелы мирного населения местечка Молчадь и жителей из окружающих населенных пунктов. Всего расстреляно 3665 человек, в том числе еврейского населения 3300, белорусского населения 50 человек и советских военнопленных 15 человек. В начале августа 1942 г. в местечке Молчадь было организовано гетто, в котором содержалось свыше 200 человек еврейского населения. В первые дни организации гетто все еврейское население, находящееся в нем, использовалось немецкими оккупационными властями на разных работах, в том числе работали на торфопредприятии, по рытью различных ям и т.д. Впоследствии все еврейское население, содержащееся в гетто, было расстреляно и захоронено в урочище «Поповские Горы» за православными кладбищами.

     Перед началом расстрела евреев наголо раздевали, после расстрела одежду расстрелянных немецкие оккупанты забирали с собой.

     Из показаний свидетеля Янущика Иллариона Александровича установлено: в местечке Молчадь проживал фельдшер Бечко, который 15 июля 1942 г. был расстрелян вместе со своей женой. Оставшиеся его две дочери были пойманы немецко-фашистскими оккупантами 17 июля 1942 г. и изнасилованы, а потом расстреляны.

     Из показаний очевидца Гейлаш Степана установлено: 15 июля 1942 г. немцами направлялась группа евреев к месту расстрела. В числе этой группы находилась гражданка Шлимович Зося, вместе с ней находилась ее 4-летняя дочь, которая не могла двигаться со всей группой и отстала в пути следования. Конвоировавшие немцы отставшую 4-летнюю девочку расстреляли на площади возле дома Гейлаш.

     Кроме того, немцами систематически на протяжении всего периода оккупации производились массовые истребления интеллигенции местечка Молчадь, в том числе расстреляны: врач Долгорук Мария Александровна, вместе с ней расстреляны двое ее детей 3 и 6-летнего возраста, заведующий молчадской аптекой Говор Владимир Антонович, начальник отделения связи Стиневич Иван Александрович, ксендз молчадского римско-католического прихода Андрикс Петр, начальник железнодорожной станции Мицкевичи — Мищенко Антон, жена последнего была вывезена в концлагерь в Колдычево и там расстреляна.

     20 сентября 1941 г. немцы под предлогом строительства оборонных сооружений собрали в местечке Городище до 100 человек мужчин из еврейского населения и с лопатами направили их в лес «Михановщина» и урочище «Погорельцы» для рытья ям. По окончании работы их там же расстреляли. 21 и 22 октября 1941 г. немецко-фашистские изверги собрали на окраине Городища около православной церкви все еврейское население местечка Городище и часть из них на автомашинах, часть пешком направили к месту истребления в лес «Михановщина» и урочище «Погорельцы» в двух километрах от м. Городище, где и были произведены зверские массовые расстрелы.

     В числе расстрелянных был 105-летний раввин Мордухович, парикмахер Елин и два брата по фамилии Красильщик и другие.

     68 человек мастеровых евреев разных специальностей были заключены в гетто в Городище на Слонимском переулке.

     После массового расстрела немцы собрали бежавших и укрывшихся в окружающих деревнях евреев и заключили в гетто.

     В начале мая 1942 г. около православной церкви в м. Городище были расстреляны 35 человек еврейского населения, содержащихся в гетто. В августе 1942 г. около православного кладбища в Городище расстреляно 100 человек евреев — специалистов разных квалификаций. В ноябре 1942 г. около православного кладбища в Городище было расстреляно 100 человек цыган. 21 октября 1941 г. немцами было отобрано 70 человек евреев из числа интеллигенции — учителей, врачей, адвокатов и т.д. — все они были расстреляны в лесу « Михановщина».

     В марте 1942 г. за православной церковью в Городище были расстреляны: Кольцов Виктор — фельдшер, бывший военнопленный, Иванов Владимир — лейтенант Красной Армии — бывший военнопленный, Смирнов Иван — бывший военнопленный.

     Весной 1942 г. зверски замучен и убит военнопленный майор Красной Армии — фамилия не установлена, и мл. сержант Колосов Иван, которые захоронены за церковью в Городище.

      В мае 1944 г. на площади в м. Городище якобы за связь с партизанами и антигерманскую деятельность публично были повешены комсомольцы из деревни Гирмонтовцы Купцевич, Решетник, Шейна, трупы которых висели три дня и родителям их немцы не разрешали хоронить.

     Несколько позже была повешена в м. Городище женщина полька Карнацевич, якобы за самогонокурение.

     В июле 1944 г. при отступлении, на улицах м. Городище немцы расстреляли женщину акушерку Андрееву Франю.

     Летом 1942 г. в Городище около церкви была расстреляна женщина еврейка, проживавшая в м. Городище по фамилии Мордух с двумя детьми, которая по пути к месту расстрела сошла с ума.

     В мае и июне 1944 г. немецким 57-м карательным батальоном в Городище было арестовано 150 советских граждан польской национальности — все они были направлены в концлагерь Колдычево и там зверски истреблены.

     Вскрытием могил убитых в Колдычевском лагере установлено, что большинство трупов имеют на себе следы жестоких пыток, нанесенных жертвам до их умерщвления, руки трупов связаны колючей проволокой. Всего по м. Городище истреблено советских граждан всех возрастов и разных национальностей 4 000 человек.

     2 мая 1943 г. д. Застаринье была окружена 57-м карательным батальоном, прибывшим из Городища. Над мирными жителями д. Застаринье была учинена жестокая расправа. Население, независимо от пола и возраста, немцами сгонялось по 15 — 20 человек, где принуждали население ложиться книзу лицом и расстреливали из автоматов, после чего дома с трупами сжигались. В итоге сожжено и убито 382 человека, от пожара сгорела вся деревня — 96 домов.

      Вот что рассказывает случайно оставшаяся в живых очевидец Ленько Пелагея Иосифовна, 70 лет, уроженка д. Ялуцевичи, проживавшая в Застарынье:

«Когда немцы наехали из Городища в Застарынье, я находилась на улице, с улицы была немцами загнана в дом Фурсы. В доме оказалось человек 18 — 20, в том числе и дети разного возраста. Нас заставили лечь на пол вниз лицом и после этого начали расстреливать. Когда все закончилось, я, раненая, увидела тут же в доме ребенка Даналевича Василия, двух месяцев, голова которого была разбита, как видно, ударом об стенку, а туловище разодрано наполовину».

     В местечке Столовичи немецкие оккупанты за период оккупации расстреляли 388 человек местного мирного населения. Место захоронения расстрелянных находится в одном километре от м. Столовичи по шоссе Городище — Барановичи в лесу «Березовка».

    Подобные факты массового истребления мирного населения Городищенского района имели место в Крошинском, Подлесейском, Вольнянском, Голынском, Почаповском, Гирмонтовском и др. сельсоветах.

     Из показания допрошенного свидетеля по делу истребления мирного населения в Крошинском сельсовете в д. Залюбичи Драгуна Фомы Григорьевича установлено: 20 сентября 1943 г. немцы заехали на двух автомашинах в нашу деревню и зверски меня избили, добиваясь показания от меня, где находится мой сын. От побоев я потерял сознание. В тот же день немцы арестовали моего сына Виктора, труп которого с простреленной головой спустя 4 часа дня мы подобрали в Черниговском лесу, в 6 км от дома. Суставы рук были поломаны, что свидетельствовало о том, что немцы производили над ним пытку.

     Из показаний гражданина д. Гирмонтовцы Купцевича Петра Николаевича установлено:

Осенью 1941 г. в д. Гирмонтовцы приехали немцы на двух автомашинах и арестовали трех молодых людей — двух комсомольцев Кирея Константина Гавриловича и Решетника Михаила Иосифовича, третьего — столяра Решетника Антона Климентьевича. После этого во дворе Решетника Антона, Решетника Михаила и Кирея Константина немцы расстреляли.

     Таким образом, в результате оккупации немцами территории Городищенского района фашистскими палачами было истреблено, уничтожено и расстреляно мирного населения Городищенского района 8427 человек разных национальностей и возрастов.

      Кроме того, в концлагере Колдычево было уничтожено и замучено      22 000 человек Городищенского района и других районов Барановичской области.

     Помимо массового истребления и уничтожения населения Городищенского района за разный период времени немецкой оккупации было угнано в немецкое рабство 573 человека разных возрастов мужского и женского пола.

     Основными виновниками всех злодеяний по массовому истреблению советских граждан и угона в немецкое рабство жителей Городищенского района комиссия считает следующих представителей немецких оккупационных властей:

1.  Майора Зиклинга, командира 57-го карательного батальона.

2.  Лейтенанта Кляца, ортскоменданта Городища.

3.  Майстера Ганик, шефа жандармерии м. Городища.

4.  Капитана Эсраих, командира роты 57-го карат, бат.

5.  Капитана Штейбен, командира роты 57-го карат, бат.

6.  Ирана Фрица, обершефа фюрера коменданта концлагеря Колдычева.

7.  Крамффа — заместителя гебитскомиссара гор. Барановичи, он же руководитель войск СС, выезжавшего с карательной экспедицией в Городищенский район.

8.  Лейтенанта войск СС Менджека, руководившего расстрелами в Молчади.

 

Все вышеуказанные гитлеровцы были руководителями и непосредственными участниками пыток, угона в рабство, повешения, расстрелов и применений других методов массового уничтожения советских граждан. Все они вместе с гитлеровским правительством должны нести суровую ответственность за совершенные чудовищные злодеяния на территории Городищенского района.

Настоящий акт подписали:

Председатель районной комиссии Лесничий

Зам. председателя Лукашевич

Члены комиссии: Зенкин, Матюхин, Кузнецов

Врач райбольницы Карпухин

Секретарь комиссии Шаров

 

Нацыянальны архіў Рэспублікі Беларусь. Ф. 845. Воп. 1. Спр. 6. Л. 30 — 36.

Падрыхтаваў У.І.Лемяшонак.

 

---

 

 

 

Калдычэўскі лагер смерці

 

 

     Па-рознаму ўспамінаюць гэтую вёсачку, што прытулілася пры дарозе, якая злучае старажытны Навагрудак з Баранавічамі. I як маляўнічы куток — вёска размясцілася на ўзгорках. I як месца, дзе пачынаецца Шчара — адна з буйнейшых беларускіх рэчак. I як адзін з арыенціраў на турысцкім маршруце па месцах, звязаных з імем вялікага Адама Міцкевіча. Тым жа, хто пабываў каля сціплага помніка ў невялікім скверы, раскрылася жахлівая старонка гісторыі гэтай, здавалася б, звычайнай вёсачкі. Калдычэва запомнілася як сведка злачынстваў нямецка-фашысцкіх захопнікаў на тэрыторыі Беларусі.

 

     Тут у 1942—1944 гг. на месцы былога панскага маёнтка дзейнічаў канцэнтрацыйны лагер. Дзесяткі мірных савецкіх грамадзян прайшлі праз яго. У Майданак, Асвенцім, на катаржную працу ў Германію ляжаў адсюль іх шлях... Для 22 тысяч чалавек ён быў карацейшы — іх расстралялі ў наваколлях лагера.

 

      У радыусе канцлагера да 2 кіламетраў знойдзены суцэльныя месцы масавага пахавання, і ў тым ліку 14 ямаў-магіл. У самым канцлагеры Калдычэва знойдзена яма-магіла ў форме літары «Т» памерам 35 на 5 метраў. Пры поўным раскрыцці ямы на глыбіні да 3 метраў знойдзены трупы мужчын, жанчын і дзяцей, зваленыя ўніз тварам і са звязанымі калючым дротам рукамі.

 

     Ва ўрочышчы Лозы, за 2 кіламетры ад лагера, каля хутара Нячэхі, знойдзена 15 ямаў-магіл памерам ад 30 да 40 метраў у даўжыню і 4,6 метра ў шырыню. У адной з іх памерам 3,5 на 4,5 метра на глыбіні 0,7 — 3 метры знойдзены 3 падоўжныя рады трупаў у дзесяць слаёў кожны, яны ляжалі ўніз тварам са звязанымі кабелем рукамі. Медыцынскай экспертызай устаноўлена, што ва ўрочышчы Лозы пахавана 15 тысяч савецкіх грамадзян.

 

     У беразняку каля в. Арабаўшчына, за 1 кіламетр ад лагера, знойдзена 8 ямаў-магіл розных памераў да 45 метраў у даўжыню, дзе пахавана 5140 чалавек. Такія сляды злачыннай дзейнасці фашыстаў зафіксаваны Баранавіцкай гарадской камісіяй па расследаванні злачынстваў гітлераўскіх захопнікаў у г. Баранавічы і наваколлях у 1941 — 1944 гг. Аб іх нагадвае помнік каля дарогі. «Людзі, спыніцеся! —  гаворыць надпіс на адной з яго пліт. — Тут у гады Вялікай Айчыннай вайны быў Калдычэўскі лагер смерці. 22 тысячы мірных грамадзян загінулі ад рук гітлераўскіх катаў».

 

      «Тут быў...» I вам хочацца больш ведаць аб Калдычэве ў гады акупацыі, сустрэцца з людзьмі, якія памятаюць той жахлівы час, пабываць на месцы, дзе размяшчаўся лагер, які наводзіў жах на жыхароў бліжэйшых гарадоў, вёсак і хутароў, адчуць сціскаючую сэрца праўду другога надпісу на помніку: «Калі скажуць, што попел маўчыць, — не верце. Не верце, што ў вас пад нагамі маўклівы жвір... Чуеце? Мы вам завяшчаем жыццём і смерцю: Цаніце мір! Беражыце мір».

 

     ...Вось магіла. Адна з тых страшных, незвычайных для людзей магіл, аб якіх інфармавала Баранавіцкая камісія, — роў, у некалькі слаёў запоўнены астанкамі соцень расстраляных тут са звязанымі за спінай рукамі жанчын, дзяцей, старых. На невысокім пастаменце, ледзь узнятая над магілай, — скульптура старой жанчыны, якая замерла ў смутным маўчанні, і надпіс: «Тут і ў наваколлі пахаваны 22 тысячы савецкіх патрыётаў, замучаных нямецка-фашысцкімі захопнікамі ў 1942—1944 гадах».

 

     Недалёка — сад. Як сімвал нязломленага характару савецкага чалавека выраслі гэтыя дрэвы, пасаджаныя на тэрыторыі былога лагера ў памяць аб загінуўшых тут. Беларужовым колерам пакрываюцца яны вясной, а восенню даюць тым, хто жыве, плады зямлі, якая паліта крывёй.

 

     Калі б гэта было ўсё, што засталося ад Калдычэўскага лагера смерці, можна было б лічыць, што помнік каля дарогі адказвае свайму прызначэнню. Ён прыцягвае, прымушае задумацца, успомніць, заклікае быць болей рашучымі ў барацьбе за тое, каб ніколі не паўтарылася вайна. Але гэта далёка не ўсё. Паблізу ад магілы можна ўгледзець рэшткі падмурка, прыступкі, паўзасыпаныя падвалы. Тут, аб гэтым вам скажуць жыхары вёскі, некалі стаяў панскі дом. Перад ім знаходзілася прыгожая клумба ў кальцы старых дрэў (яны захаваліся). У гады вайны ў гэтым будынку жыў камендант лагера, які зрабіў у падвалах камеры катаванняў...

 

     Добра захаваліся яшчэ некалькі падвальных памяшканняў. Яны ў гады вайны, як і ўсе іншыя памяшканні лагера, былі запоўнены вязнямі.

 

     Вось дарога, па якой вязняў вадзілі да Калдычэўскага возера на нарыхтоўку торфу. А па гэтай дарозе, наўсцяж якой старыя ліпы, вязняў адвозілі на машынах. Назад яны ўжо не вярталіся... Дубы, якія немцы ператварылі ў шыбеніцу, злучыўшы іх перакладзінай. I ёсць яшчэ адзін сведка. Жахлівы, канкрэтны — паўразвалены будынак турмы лагера. Ён — на ўскраіне саду, каля дарогі, якая вядзе ў Мядзеневічы. Двухпавярховы, з тоўстымі сценамі, з маленькімі, умацаванымі кратамі, вокнамі. У ім пакутавалі падвергнутыя жахлівым катаванням мірныя людзі. Па гэтых калідорах праходзілі яны, запаўняючы камеры смертнікаў. Праз гэтыя краты глядзелі яны на дрэвы, неба...

 

С.А. Шчарбакоў.

 

---

 

 

 

З успамінаў былых вязняў Калдычэўскага лагера смерці

ІЗВЕКАВА (ЖАРКОВА) Валянціна Антонаўна, жыхарка г. Баранавічы

 

Зусім маладой дзяўчынай я трапіла ў Калдычэўскі лагер. Паліцаі даведаліся, што я сувязная партызан. Мяне і іншых вязняў білі гумавымі дубінкамі.

 

Маладая настаўніца Марыя не хацела выдаваць ім сваіх сяброў. Тады каты пад ногці пальцаў яе рук уводзілі іголкі, яна маўчала. Яны паставілі босымі нагамі Марыю на распаленую патэльню, лілі ў нос ваду і наканец затравілі сабакамі. Так была замучана маладая настаўніца.

 

Мяне доўга дапытвалі пра партызан, а потым трымалі ў адзіночнай камеры па калені ў халоднай вадзе. Часта білі, вадзілі на допыты, зверскі мучылі.

 

Аднойчы ў лагер прывезлі цяжарную маладую жанчыну са Слоніма Ядвігу Сенчык. Яна была падпольшчыцай. Калі нічога не ўдалося ад яе дазнацца, распаролі ёй жывот і дасталі плод.

 

Многіх вязняў вешалі на дубе са скобамі. Іншых расстрэльвалі цэлымі групамі. Я таксама стаяла на краі ямы, па нас выстралілі, многія ўпалі. Я таксама ўпала ў яму. Але засталася жывой цудам. Затым выпаўзла з ямы і ўцякла ў лес. Так я засталася жывой.

 

ЦІХІНСКІ Пётр Паўлавіч, жыхар в. Калдычэва

 

У лагер я трапіў па падазрэнні за сувязь з партызанамі. Там нас ганялі на розныя работы. Часта застаўлялі глядзець страшныя катаванні, каб усе баяліся. Аднойчы хацеў уцячы 17-гадовы хлопец з лагера. Камендант Калько прывязаў яго да весніцаў і заставіў брахаць, як сабака. Затым юнака паднялі на вісельню, але пятля абарвалася, і яго другі раз вешалі.

 

Тых вязняў, хто не мог на гэта глядзець, паліцаі застаўлялі цалаваць ногі павешанаму, а затым іх расстрэльвалі.

 

Другі 15-гадовы юнак, які працаваў на агародзе, з’еў дзве сырыя бульбіны, за гэта яго павесілі. Каты сказалі, што так будзе з кожным, хто хоча есці.

 

Аднойчы 20 жанчын з дзецьмі фашысты пагналі на расстрэл. Ад жанчын вырывалі дзяцей, кідалі іх у машыну, як дровы, тварамі ўніз. Трупы аблілі бензінам і спалілі ў лесе.

 

БАНДАРЭНКА Марыя Емяльянаўна, жыхарка г. Баранавічы

 

Уся наша сям’я мела сувязь з партызанамі. Брат і я дастаўлялі партызанам медыкаменты. Я мыла ім бялізну. Але адзін здраднік выдаў нас. Мяне схапілі і адправілі ў Калдычэва. Паліцаі моцна мучылі, усяляк здзекаваліся.

 

Вечарамі самі паліцэйскія пацяшаліся. Некалькі гадзін бесперапынна яны застаўлялі вязняў скакаць на руках і нагах, імітуючы танец «Жабка». Паліцэйскія моцна рагаталі, а бедныя галодныя людзі пасля гэтага плакалі.

 

Нас застаўлялі працаваць ад цямна да цямна. Спалі на нарах без усякай пасцелі ў бараках, якія не ацяпляліся. Елі толькі баланду з бацвіння і палыну. На адзенні мы насілі апазнавальныя знакі — на спіне і грудзях. У першую чаргу расстрэльвалі тых, у каго былі тры светлыя палоскі на чорным квадраце.

 

Я моцна захварэла на тыф і мяне павінны былі застрэліць. Але своечасова партызаны выкупілі мяне за золата ў аднаго паліцэйскага.

САКАЛУХА Марыя Савельеўна, жыхарка г. Баранавічы

У Калдычэўскім лагеры была нядоўга. Самых здаровых, фізічна развітых вязняў немцы адпраўлялі ў Германію.

 

Фонды Баранавгцкага краязнаўчага музея.

 

З паказання С.М.Новіка-Пяюна на судовым працэсе па справе катаў Калдычэўскага канцлагера

 

25 ноября 1943 года за связь с партизанами и подпольщиками я был арестован Слонимским СД по доносу провокатора, — вспоминает поэт Сергей Михайлович Новик-Пяюн. — На допросе у меня пытались выяснить мою связь с партизанами и молодежной подпольной организацией, но так как я это отрицал, то был подвергнут избиению деревянными палками. Со мной были арестованы Миньковский, Осипчик и другие советские граждане, вместе с которыми нас доставили в Барановичское СД, где следователь Кишко объявил, что я приговорен к смерти. Там я узнал, что арестована моя жена Новик Людмила. 9 мая 1944 года человек 90 заключенных, в том числе меня и жену, отправили из Барановичей в Колдычевский лагерь смерти. Возле лагерной комендатуры нас остановили, и на допрос туда была вызвана женщина по имени Валя, фамилию ее не помню. Знаю, что она была учительницей. Оттуда ее вывели всю избитую, в крови, одежда ее была изорвана. Меня тоже вызвали на допрос, где спросил какой-то немец, кто я такой. Я ответил, что являюсь белорусским поэтом. Тут вошел в форме СД Калько, и немец, обрашаясь к нему, сказал: «Полюбуйтесь, господин лейтенант, вот белорусский поэт» — и указал на меня. Калько спросил у меня фамилию и сразу же беспричинно нанес удар кулаком в челюсть с такой силой, что я упал. Какой-то немец сел мне на спину, а другие начали бить палками. Стиснув зубы, я молчал, заставляли несколько раз подниматься, а потом выгнали. Всех нас загнали на террпторпю лагеря и приказали за две минуты нашить на грудь по две полоски, кто не успел, того били.

 

После всего этого нас поместплп в барак, в котором в трп этажа были сделаны нары, постелей не было, барак был переполнен узннками. Женщины содержались в отдельном бараке, там находилась и моя жена. Охранники над заключенными систематически издевались, избивали, травили собаками, всячески унижали человеческое достоинство. Я видел, как охранник Прончак травил на узницу-девушку собаку, которая ее истерзала. Притом истязаниями каратели занимались без каких-либо указаний, сами, по своей инициативе, в любое время.

 

Однажды Калько приказал группе узников лечь всем вверх лицом, а сам ходил ногами по их телам.

 

При мне однажды каратели увезли на расстрел священника — узника Хильтова Николая. Помню, в мае или июне стали вызывать ночью узников на расстрел. Калько этим руководил. Он вызывал узников и приказывал строиться в отдельную шеренгу узникам, подлежащим расстрелу, а остальным по-польски приказал бежать в барак, который снова закрывали на замок.

 

Помню н другой случай, когда в двадцатых чнслах пюня 1944 года ночью расстрелом снова руководнл Калько, он отбнрал заключенных н с другпмп охраннпкамн уводнл нх на расстрел, а в бараке окна завеснлп мешковнной, чтобы оставшнеся не смотрелн, куда повелп обреченных. Я прогрыз мешковпну п через дыру впдел н слышал, как Сенкевпч докладывал Калько, что людн в бараках волнуются, тогда Калько прпказал Сенкевнчу броснть в барак гранату, еслн будут шуметь. В эту ночь пз барака на расстрел вывелн много заключенных, в том чнсле тогда был расстрелян мой двоюродный брат Якнмовпч Васнлпй Константпнович.

 

Однажды днем я видел, как Калько вырывал из рук узниц консервные банки, из которых они кормили детей, вырывали и детей, после чего женщин раздетыми бросали в автомашину, как дрова, и увозили на расстрел. В этом концлагере расстреляли и мою жену, а также врача Новицкого.

 

В бараках было много крыс, их Калько однажды приказал выловить. Мы били крыс, что-то около сотни набили. Один заключенный выбросил этих крыс на свалку, не содрав с них шкурки. Когда об этом узнал Норан, он приказал этого заключенного старика расстрелять.

 

 

Друкуецца паводле публікацыі А.Валахановіча і Г.Сенюкова ў газеце «Рэспубліка» за 14 верасня 1993 г.