НОВОСТИ
|
|||
|
Существует полушутливая притча о том, как грузины унаследовали свою землю.
Созвал бог людей, чтобы разделить между ними свои владения. Народу на этот раздел собралось видимо-невидимо. К концу дня, когда вся земля была поделена, к богу подошли два молодых человека и попросили свою долю. — Кто вы такие? — спросил всевышний. — Грузины... — Где же вы были до сих пор? У меня уже ничего не осталось, все роздал. — Неужели ты нас отпустишь ни с чем? — спросили грузины. — Мы так надеялись на тебя. — Ладно, — сказал, подумав, всевышний.— Вижу, люди вы хорошие, придется отдать вам тот небольшой кусок земли, который я припрятал для себя. Берите и живите на здоровье! Только не забывайте никогда о доброте моей, слышите! — Что ты, что ты! — в один голос воскликнули грузины. — Двери нашего дома всегда будут открыты и для тебя и для всех, кто пожелает. Приходи, когда хочешь, в любое время, и будь у нас как в своем собственном доме!
С тех пор на земле, предназначенной самому господу богу, стали жить грузины, а гостеприимство стало на этой земле законом.
Во многих песнях — старых и новых — Грузию обычно называют «солнечной». Еще ее называют ласково «маленькой», вкладывая в это слово особый смысл, выраженный в известной русской поговорке: «Мал золотник, да дорог».
И еще Грузию принято называть «маленькой», наверное, потому, что
...Отправляясь в дальние края, грузин ее с собой уносит в сердце всю целиком.
Грузия действительно занимает скромное место на карте Советского Союза. Лежит она, похожая на тугую виноградную гроздь, рядом с Арменией и Азербайджаном, окрашенная преимущественно в коричневый цвет — горная земля.
Но величина — дело относительное, и измеряется она не только пространством, но и временем.
Археологические раскопки свидетельствуют о том, что еще задолго до нашей эры на территории Грузии процветала богатая и самобытная культура народа, создавшего в начале первого тысячелетия до нашей эры свою письменность и сумевшего уже в V веке нашей эры дать человечеству замечательные образцы художественной прозы.
Основной мотив грузинского ландшафта — горы: половина всей территории Грузии возвышается над уровнем моря на тысячу метров. Низменные районы составляют лишь 13 процентов всей площади. Но что могут дать человеческому воображению голые цифры?
Неужели упомянутые «тринадцать процентов» заменят неповторимую прелесть Черноморского побережья, где даже в январе цветут розы, а утопающие в темно-зеленой листве дома отдыха и санатории соперничают по красоте с белоснежными цветами магнолии? А величественная панорама Алазанской долины, похожей на сшитое из разноцветных лоскутов огромное одеяло, из-под которого с северного края торчат убеленные сединой вершины Кавказского хребта? А колеблющаяся под порывами ветра золотистая Ширакская степь?
Разве в состоянии цифры воскресить в сознании циклопические скалы Дарьяльского ущелья с парящими над ними орлами или неприступные горы Сванетии, на которых застыли, подобно изваяниям, силуэты крепостей? Разве могут поведать о том, что значит, утопая по пояс в снегу, карабкаться вверх по крутому склону в поисках эдельвейса, ежеминутно рискуя сорваться в пропасть глубиной в несколько сот метров, или верхом на коне путешествовать из одного селения в другое, как бы засунув ноги в стремена облаков. Чтобы потом, где-нибудь на перевале, усевшись в комфортабельную «Волгу», помчаться вниз, в долину, дорогой, которая опоясала горы, и там, у подножия в царстве виноградников, в награду за пережитые испытания промочить горло стаканом доброго грузинского вина?!
Все это так, но поэтическая речь не может заменить точного языка науки. А география — наука точная.
Представьте себе мысленно карту Грузии.
На севере, начиная с самой западной точки республики, где небольшим кружочком обозначен курортный городок Леселидзе на берегу Черного моря, до восточного края страны — Лагодехского заповедника, простирается громада Кавказского хребта — Кавкасиони, как называют грузины. Ледяные шапки его упираются в небеса, облака и самолеты проплывают над ними, и даже гордые «ТУ-104», направляясь из Москвы в Тбилиси, почтительно обходят стороной убеленных сединой старцев в знак уважения к их возрасту и высоте.
Недалеко от Эльбруса и Казбека в торжественном молчании расположились их младшие соплеменники: Тетнульд, Шхара, Шхельда, пик Руставели и, наконец, мечта всех альпинистов и поэтов — красавица Ушба!
...В сердце Сванетии, в куполе неба, Между вершин неприступных Кавказа, Дремлет высокая гордая Ушба. И раздирающим душу молчаньем Веет от этого сна... Непорочный Снег там белеет, и звезды Перед лицом векового безмолвья В тайном испуге смежают ресницы... Это — северная граница Грузии, неприступная, как крепостной вал.
И все-таки, несмотря на бастион гор, множество перевалов, шоссейных и железных дорог связывают республику с ее соседями по ту сторону Кавказского хребта: с Краснодарским и Ставропольским краями РФ, с Кабардино-Балкарской, Северо-Осетинской и Дагестанской Республиками.
Юг Грузии — тоже сплошная гористая местность. Здесь, на границе с Арменией и Турцией, широко раскинулись Аджаро-Ахалцихский и Триалетский хребты, образующие многочисленные отроги, возвышенности и плоскогорья. Только на востоке Грузии широкая равнина, граничащая с Азербайджаном, — Ширакская степь, да на западе зеленым треугольником, основание которого упирается в побережье Черного моря, врезалась Колхидская низменность.
Климату Грузии, ее растительному и животному миру могут позавидовать многие страны Европы и Азии. На побережье Черного моря, в Абхазии и Аджарии, а также на осушенной в недалеком прошлом земле древней Колхиды сбегающие террасами к лазурному берегу моря холмы опоясаны ожерельями чайных и цитрусовых плантаций; под знойными лучами солнца растут пальмы и оливы, лавры и бамбуковые деревья; в тени эвкалиптов и магнолий, начиная с ранней весны и кончая поздней осенью, отдыхают тысячи трудящихся, приехавших из разных концов нашей страны.
Но достаточно проехать на восток всего каких-нибудь сто-двести километров, как попадаешь словно на другой материк. Теплое дыхание моря перестает ощущаться. На смену эвкалиптам и бамбуковым рощам приходят дуб, граб, ясень, липа, клен, сосна, акация, ель. И вот мы уже в совершенно другом, умеренном, климате. Где раскинулись фруктовые сады, огороды и бахчи. Где растут кукуруза, пшеница, ячмень, фасоль, картофель, лен...
А если подняться в горы, то красота альпийских лугов с пасущимися на них отарами овец, похожими на низвергающиеся с круч белопенные водопады, заставит человека забыть все увиденное им раньше.
И над всем этим разнообразием, на синей эмали неба, — чеканный профиль Кавкасиони, края эдельвейсов, вечного снега и холодных ледников. Горы, как степь или море, накладывают свой отпечаток на душу человека, формируют характер. Горный рельеф приучает видеть мир во всех его измерениях, воспитывая в человеке чувство соразмерности и гармонии.
«С тех пор как я увидел Грузию,— пишет румынский писатель Виктор Кернбах, — я понял, что существует такая вещь — «антология природы». Правда, антологии бывают разные — хорошие и плохие, но эта «антология», я уверен, составлена исключительным знатоком флоры и фауны, существом, которое обладало еще и прекрасным вкусом и чувством гармонии... Природа здесь представлена в ее подлинной сущности. Возможно, процесс ее сотворения диктовался высоким вдохновением, для того чтобы после, руководствуясь обычным земным ремеслом, можно было создать, по образу и подобию, остальные части света. То, что в Грузии сделано великим мастером — Природой, то, что воплощено в форме столь уникальных моделей, — неповторимо, и творцу не под силу вновь воспроизвести что-либо подобное».
Как бы подтверждением этой мысли звучат известные строки Маяковского:
Я знаю глупость — эдемы и рай! Но если пелось про это, Должно быть, Грузию, радостный край, Подразумевали поэты...
В Грузию ведут много дорог, у Грузии несколько «ворот». Можно въехать в Грузию со стороны Черного моря и проехать почти всю республику с запада на восток, от Сухуми до Телави. Можно войти в Грузию с северных ворот, через Дарьяльское ущелье, как некогда совершали это путешествие Пушкин и Лермонтов, Грибоедов и Горький.
Неподалеку от Тбилиси древняя столица Грузии Мцхета — музей под открытым небом; расположен он там, где «сливаяся, шумят, обнявшись, будто две сестры, струи Арагвы и Куры». Здесь можно увидеть знаменитый «мост Помпея». Сколько раз произносят это название гиды, указывая туристам на огромные гранитные плиты, наполовину скрытые бурными водами Куры; но если прислушаться внимательнее, можно в этих словах — «мост Помпея» — услышать поступь закованных в латы римских легионеров, огнем и мечом прокладывающих себе дорогу к сердцу Грузии — ее столице...
А знаменитый Мцхетский Джвари — храм VI века? Трудно представить себе более гармоничное сооружение, более полное слияние природы с созданием человеческих рук. Расположенный на вершине горы, храм как бы является продолжением ее — в одно и то же время он и сливается с ней, и выделяется самостоятельно, как корона на голове венценосца...
Это он, Мцхетский Джавари, вдохновил Лермонтова написать «Мцыри», и прав был Белинский, когда говорил: «Странное дело! Кавказу как будто суждено было быть колыбелью наших поэтических талантов, вдохновителем и пестуном их музы, поэтическою их родиною».
Но Мцхета — это прошлое Грузии. Сегодняшний день республики — это Тбилиси, Кутаиси, Сухуми, Батуми, Цхинвали. Это богатейшие колхозы Кахетии и Черноморского побережья с их виноградниками, чайными и цитрусовыми плантациями.
Приезжайте в Грузию осенью, в октябре, когда начинается сбор винограда, или, как грузины называют этот праздник труда, — «ртвели».
С раннего утра почти все население сел — мужчины, женщины, дети — спешит на виноградники. На машинах и арбах везут ящики, специальные огромные корзины для винограда — «годори», везут и провиант для тех, кто с утра до вечера будет собирать виноград, грузить его, а может, и заночует под открытым небом, чтобы на другой день, не теряя времени, спозаранку приступить к работе... Собирают виноград под веселые песни, шутки, смех, у всех приподнятое настроение. Оно не проходит и к концу дня, когда люди устают. Наоборот, именно вечером разгорается веселье. Тут же, в винограднике, под раскидистым орешником накрывается общий стол (просто расстилают ковер на траве), и все дружно садятся ужинать. Небо густо усыпано звездами. Веет прохладой. Издалека доносится шум реки. Верещат сверчки. Отблеск костра освещает лица. Жарится шашлык. Сладковатый запах дыма и жареного мяса пьянит не менее чем вино. Сидя и полулежа, кому как удобно, люди едят и пьют, перебрасываются шутками. Потом встает тамада — глава стола, и все притихают. Грузинский стол свято хранит свои традиции. Тамада произносит тост за родную землю, за далеких предков, от которых земля эта досталась в наследство грузинам, за нелегкий труд земледельца, за честно заработанный кусок хлеба. На другой день снова продолжается ртвели. И так до тех пор, пока весь виноград не будет собран и доставлен в село...
А теперь перенесемся в западную часть республики, в город «Весны роз» Кутаиси, где белопенная Риони катит свои волны мимо домов и магазинов, парков и общественных зданий, мимо величественных развалин древнего храма Баграта. Здесь тоже есть что посмотреть, чему подивиться. Хотя бы следам допотопного динозавра в окрестностях Кутаиси, которые каким-то чудом сохранились до наших дней! Или гордостью грузинской архитектуры — храмом Гелати, научно-просветительным центром XII века, где, по предположению ученых, совершенствовался в знаниях сам Руставели! Или, наконец, жемчужиной современной Грузии — всесоюзной здравницей Цхалтубо, где горячие источники излечивают людей от ревматизма, радикулита, подагры, ишиаса и многих других недугов.
Всего полчаса полета, и вы увидите белые, сверкающие на солнце громады вершин, под ними светло-зеленые холмы с альпийскими лугами. А еще ниже — села с удивительными, ни на что не похожими средневековыми домами-башнями, бурную, полноводную Ингури. На которой стоит знаменитая Ингурская ГЭС с самой высокой в Европе плотиной — высотой 300 метров! Это Сванетия!
Из Кутаиси можно отправиться поездом в портовый город Батуми с его уникальным Ботаническим садом; здесь собрано свыше 1500 пород растений из самых отдаленных уголков земного шара. А из Батуми можно попасть пароходом в Сухуми и посмотреть единственный в нашей стране обезьяний питомник — научно-исследовательское учреждение, в котором проводят опыты над животными для изучения таких страшных бичей человечества, как рак и полиомиелит.
Но все дороги в Грузии ведут в Тбилиси.
Когда-то Пушкин писал об этом городе, что он «находится на берегах Куры, в долине, окруженной каменными горами. Они укрывают его со всех сторон от ветров и, раскаляясь на солнце, не нагревают, а кипятят недвижный воздух».
Географическое положение города, естественно, осталось тем же, но сейчас, спустя 180 лет, многое изменилось. Теперь улицы и проспекты столицы Грузии обсажены раскидистыми тополями и платанами, на окрестных холмах зеленеют хвойные леса, а на окраине города создано огромное водохранилище — Тбилисское море. Это — одно из лучших мест загородного отдыха тбилисцев. Летом в выходные дни сюда приезжают целыми семьями, здесь можно увидеть и туристов, и иностранных гостей. Море большое, в нем свыше 300 миллионов кубометров воды! По его глади скользят лодки и глиссеры, на пляжах полно купающихся, вода теплая и очень чистая — ведь это речная вода! А совсем недавно здесь развели рыбу, так что Тбилисское море теперь привлекает и рыболовов-любителей... Но главное достоинство моря в том, что оно изменило климат Тбилиси: в жаркие летние месяцы со стороны Самгорской степи раньше дули горячие ветры, теперь веет освежающей прохладой.
Современный Тбилиси — это, прежде всего, проспект Руставели. Одна из красивейших в стране улиц с ее величественными зданиями Университета и Дома правительства, с отделанными мрамором и украшенными мозаикой станциями метрополитена и 20-этажным гигантом — гостиницей «Иверия», с канатными дорогами, ведущими на гору Мтацминда, откуда с 400-метровой высоты открывается вид на город и его окрестности. Пройдемся по улицам Тбилиси. Невысокое здание с башенками в мавританском стиле в районе старого Тбилиси. Это старинные серные бани — одна из достопримечательностей города. Неплохо помыться целебной серной водой, размять мышцы под мощными руками терщика, вытравить из себя накопившуюся за неделю усталость.
Здесь все почти так же, как в далекие времена Пушкина. Помните? «...Гасан начал с того, что разложил меня на теплом каменном иолу, после чего начал он ломать мне члены, вытягивать суставы, бить меня сильно кулаком; я не чувствовал ни малейшей боли, но удивительное облегчение... После этого он долго тер меня шерстяною рукавицей и, сильно оплескав теплой водою, стал умывать намыленным полотняным пузырем. Ощущение неизъяснимое: горячее мыло обливает вас, как воздух!.. После пузыря отпустил меня в ванну, тем и кончилась церемония!..»
Сейчас рядом со старыми банями выстроен новый бальнеологический лечебный корпус — современное многоэтажное здание из бетона и стекла, где по трубам текут те же горячие серные ключи и даже новые, недавно открытые, температура которых доходит до 43—44°.
Любопытен облик старого города, сохраненного как музейная редкость. Высоко на скале, круто и отвесно падающей к Куре, славно ласточкины гнезда, лепятся маленькие домики с широкими открытыми балконами, нависающими над водой. Стены домов так слились с обрывистым берегом, что трудно различить, где кончается скала и начинается фундамент строения... Отсюда, из старого района, новая набережная выведет нас прямо в бурлящий центр Тбилиси — на площадь Ленина, откуда берет начало проспект Руставели.
В воскресный день можно посетить музеи Тбилиси, художественные галереи, выставки, послушать концерт, посмотреть спектакль в оперном или драматических театрах...
Осмотр Государственного музея изобразительных искусств Грузии лучше начинать с подвального этажа, так называемого «сейфа», где хранятся бесценные богатства — произведения древних ювелиров, гончаров, мастеров чеканки. В залах музея собраны картины крупнейших художников Грузии: Нико Пиросмани, Ладо Гудиашвили, Давида Какабадзе, Мосе Тоидзе, скульптора Якова Николадзе.
Нико Пиросмани — редчайшее явление в мировом искусстве. Бедный крестьянский мальчик из кахетинского села, Пиросмани приехал в город на заработки. И здесь, почувствовав тягу к рисованию, решил заняться малярным ремеслом. С утра до ночи бродил он по кривым тифлисским улочкам в поисках работы, писал вывески для духанов, лавочек и мастерских. Никто из заказчиков (а заказчиками были торговцы или ремесленники) не принимал всерьез малевания «бедного Никалы», как его называли в городе. По ночам, при тусклом свете свечного огарка, уединившись от людей, Пиросмани давал волю фантазии и писал картины, вкладывая в них все, что он знал о жизни. Это были пейзажи ночного Тифлиса, фигуры животных, портреты, натюрморты, бытовые сценки... Денег на покупку холста и красок у художника не было, и часто приходилось писать на обрывках клеенки одними белилами и сажей из дымоходов.
Умер Пиросмани в нищете, под лестницей какого-то дома, забытый всеми. До сих пор никто не знает, где его могила...
Прошло время, и картины гениального Пиросмани, его «вывески», которые художник писал за бутылку вина и миску похлебки, висят на стенах музея Тбилиси и многих других городов мира по соседству с полотнами Рубенса и Делакруа, Врубеля и Серова...
Кто-то сказал, что воскресенье в Тбилиси — «мужской день». Смысл этого шутливого высказывания можно понять, побывав на одном из тбилисских базаров, куда обычно в будние дни ходят домохозяйки или пенсионеры.
Воскресный базар! Что может быть прекраснее воскресного тбилисского базара, особенно осенью, когда на город «как из рога изобилья, плоды с колхозных падают ветвей!»
Какое буйство красок! Словно великий Пиросмани прошелся кистью по этим бронзовым от загара лицам, натруженным рукам, грудам винограда, фруктов, ягод, овощей, зелени!.. Чего только не увидишь на прилавках, растянувшихся во всю длину базара: яблоки и груши разнообразных оттенков — от лимонно-желтого до темно-коричневого; багровые, будто налитые кровью, гранаты; румяные персики с нежным золотистым пушком, который заметен только в лучах солнца; сливы, будто подернутые изморозью, а возьмешь такую в руки, оботрешь ладонью — и залоснится ее лакированная фиолетовая кожура...
Крик, шум, разноголосица!
Покупатель долго высматривает арбуз, берет, наконец, один в руки, хлопает его по бокам, потом, крепко сжав обеими руками, подносит к уху. — Не звучит! — констатирует он тоном врача, поставившего диагноз, и возвращает арбуз продавцу. — Вах! — возмущается продавец.— Ты хочешь, чтобы за твои двадцать копеек я тебе туда симфонический оркестр посадил?! А рядом продавец вина уговаривает кого-то: — Не покупай, генацвале, ты только попробуй! Посмотри, какой цвет, какой вкус! На целом базаре такого вина не сыщешь! Не хочешь вина? Вот чача! Ты смотри сюда, она прозрачна, как материнские слезы!
Одним словом:
Волнуется базар и в радостном сумбуре Справляет празднество обилия земли!
Когда-то великий армянский поэт Ованес Туманян сказал: «Каждый грузин — поэт, а каждый грузинский поэт — дважды поэт». Поэтический склад души грузинского народа выражается и в песне, и в танце. Песню в Грузии вы можете услышать везде. Поют все — от мала до велика. Достаточно нескольким грузинам собраться вместе, как сразу же возникает песня, мелодичная, многоголосая. Поются песни и новые, созданные современными композиторами, и те, возраст которых исчисляется столетиями, — народные песни.
Грузинский народный танец — это выражение радости, красоты и человеческого достоинства. Во время танца девушки и юноши никогда не прикасаются друг к другу даже кончиками пальцев: они не движутся, а словно плывут, соблюдая между собой определенную дистанцию. Девушка при этом как бы пытается ускользнуть от юноши, стесняясь его, а юноша, не отставая ни на шаг, преследует ее пылко, стремительно, но в то же время деликатно и бережно, с чувством большого такта. Обутый в мягкие сапожки, он танцует на носках, едва касаясь земли. Грузинский народный танец глубоко нравствен, в нем, как и в грузинской песне, выражена душа народа.
Нравственная культура грузин проявляется и в священном обычае гостеприимства, в верности и преданности настоящим друзьям. Как тут не вспомнить один из красноречивых эпизодов Великой Отечественной войны, когда сотни украинских семей из Генического района нашли не только приют, но и самое радушное гостеприимство в грузинском селе Шрома (между ними еще с 1938 года завязалась дружба, продолжающаяся до настоящего времени)! Эта дружба окрепла не в пирах и увеселениях, а в тяжкие годы совместной борьбы, когда приходилось делить последний кусок хлеба, жить под одним кровом.
О Грузии, об ее достопримечательностях, о характере грузинского народа можно было бы рассказать еще многое. Но никакой рассказ не заменит непосредственного впечатления от посещения этого чудесного уголка земли, от живого общения с его людьми. Михаил Квливидзе |